Туманов Владимир Николаевич и его семья
Ребята, родившиеся в послевоенные годы, знали, что они дети победителей фашизма и гордились этим, а у меня был еще и свой резон для радости – я обязан Победе самой своей жизнью. Перед войной мои будущие родители – Тумановы Владимир Николаевич (род. 28.07.1905 г.) и Клавдия Антоновна (род. 22.03.1903 г.), три дочери Елена, Эмма и Рита жили в военном городке на окраине недавно освобожденного белорусского города Слуцка. Отец служил старшим политруком 141 артиллерийского полка 55 стрелковой дивизии. Днем 22 июня его часть выступила навстречу наступающему врагу, а семьи комсостава отправили в эвакуацию. Прощаясь, мама сказала: – Вернешься живым, рожу тебе сына. Гаубица калибра 122 миллиметра, поставленная на прямую наводку, может многое. В первом же бою такое орудие, которым командовал мой отец, подбило 5 немецких танков, а последним шестым снарядом разрушило мост, задержав на этом направлении танки генерала Гудериана на целые сутки.
Потом было долгое и мучительное отступление. На севере Украины остатки части попали в окружение и выходили из него две недели, пробираясь на восток по тылам наступающих немцев почти 200 километров. После длительной беседы с особистами, Владимира Николаевича, который вывел к своим несколько сотен бойцов, назначили комиссаром дивизиона, а вскоре и всего 817 артполка 293 стрелковой дивизии.
На южном фланге фронта «тяжелые оборонительные бои» продолжались и весь 1942 год, однако здесь тоже были свои маленькие победы и «работы над ошибками». В мае артиллеристы под командованием комиссара полка Туманова замаскировали батарею на фланге наступающих фашистов, и, как на третий день войны в Белоруссии, огнем прямой наводкой разгромили танковый клин противника.
Летом в суете порой беспорядочного отступления полк потерял две застрявших в илистом ручье гаубицы. Комиссар выпросил у «соседей» танк, посадил на него нерадивый орудийный расчет. Как снег на голову десант «свалился» на немецкую трофейную команду и уволок орудия на прицепе на свою сторону. Орденом Красной Звезды В.Н. Туманова наградили за то, что он так организовал переправу полка на левый берег Дона, что тот сохранил всю матчасть и артиллерийским огнем позволил пехоте переправиться через широкую реку.
Своим главным вкладом в Победу отец считал участие в Сталинградской битве, в контрнаступлении, завершившимся 2 февраля 1943 года разгромом всей сталинградской группировки врага. Отсюда началась для него дорога к Победе. За весну 1943 года артиллеристы дошли с боями до Белгородской области и закрепились там у деревни Яковлево, расположенной на трассе Москва-Симферополь.
А потом случилось неожиданное: гвардии майора Туманова в составе большой группы боевых, но не имеющих должной теоретической подготовки офицеров, в мае 1943 года направили на Высшие курсы усовершенствования политсостава Красной Армии, и приказ этот, как и все прочие, обсуждению не подлежал.
Меж тем его полк опять оказался в одной из самых горячих точек очередной битвы – теперь Орловско-Курской. С 5 по 12 июля артиллеристы уничтожили 107 фашистских танков, до 100 автомашин и более 5300 солдат и офицеров противника. От самого полка тоже мало, что осталось, и мне кажется, что отец до конца жизни корил себя за то, что в тот раз не оказался рядом со своими боевыми товарищами.
В декабре 1943 года Владимир Николаевич вернулся на фронт, в ту 6-ю гвардейскую армию, из которой уезжал на учебу, получил назначение на должность заместителя по политчасти командира 1013 гаубичного артполка 55 легкогаубичной бригады 21 Краснознаменной Духовщинской артдивизии прорыва.
Летом 1944 года участвовал в знаменитой операции «Багратион», и свой третий орден − Отечественной войны I степени получил опять-таки за умелое руководство переправой полка под бомбежкой авиации противника сначала через Западную Двину, а потом через маленькую, но труднопроходимую речушку Густатку. После Белоруссии освобождал от фашистов Литву и Латвию. В последние дни войны его часть входила в число тех, что блокировали и ликвидировали Курляндскую группировку противника в районе города Либава.
А теперь об испытаниях, выпавших на долю Клавдии Антоновны и ее дочек 17, 11 и 2,5 лет. Расскажу пунктирно, и начну со второго дня войны, когда старая полуторка, перегруженная женщинами и детьми, увозила их от большой беды. По дороге ее нагнала машина, в кузове которой сидело несколько офицеров. Они предложили помочь беженцам, и часть семей: женщины, девушки, дети быстро перебрались в эту машину. Маме не понравились не ко времени веселые лица и голоса офицеров, и она приказала своим девчонкам оставаться на месте. Спасла и их, и себя - не успела вторая машина отъехать и несколько сот метров, как страшно закричали ее новые пассажиры. Наверное, немецкие диверсанты не посчитали нужным дольше скрываться.
Другой раз моих близких спасла пожилая крестьянка, предупредив их о том, что ее муж пошел за немцами, чтобы сдать им семью красного командира. Оказалось, что вражеский авангард глубоко вклинился здесь в порядки наших войск. Еще через несколько дней мама встретила на дороге одного из командиров их полка. Так получилось, что остатки батареи отца располагались всего в двух километрах отсюда. На предложение отвести ее к мужу, мама ответила:
– Не надо! Помочь он нам все равно не сможет. А как он будет потом воевать, увидев нас здесь, в таком виде?
Почти 250 километров, как правило пешком, нередко под бомбежками, когда по дороге, а когда полями и перелесками мама и дочки с волной беженцев добиралась до Могилева, где они сели в теплушку эшелона, уходившего на северо-восток. В родном Орле, в вагоне трамвая, который ранним солнечным утром вез беженцев с вокзала домой, им было ужасно стыдно перед еще полусонными пассажирами за то, что они такие оборванные и грязные.
Единственная весточка от мужа оказалась приятной, но заочной. Ровно через месяц после начала войны - 22 июля члены нашей большой семьи с гордостью показывали всем газету с первым Указом Президиума Верховного Совета СССР «о награждении отличившихся в боях с немецко-фашистскими захватчиками». Там, среди удостоенных ордена Боевого Красного Знамени был и старший политрук Туманов В.Н. Бой с танками Гудериана попал в военные сводки.
Дальше в эвакуацию уже большим семейством отправились за 20 дней до того, как немцы заняли Орёл. Осели в Ульяновской области, в селе Тагай. В первую зиму было очень холодно и голодно, хотя Клавдию Антоновну взяли на работу в магазин сельпо, а вскоре назначили заведующей яйцебазой. Периодически мама брала работу на дом – приносила ее в наволочке от подушки. В такие вечера окошки в избе плотно занавешивались, и все домочадцы садились сортировать, считать и увязывать в пачки денежные купюры.
Еще один эпизод из той жизни. Как-то зимней лунной ночью маме пришлось возвращаться домой со станции, куда регулярно отвозили «продукцию» базы. Лежа в санях под тулупом, она заметила за полем на опушке леса какие-то огоньки. Оказалось, что это волки. Мама стала просить возницу поторопить лошадь, а старик ответил:
- Не будем ей мешать. Она не меньше нашего жить хочет. Авось вывезет!
Когда в августе 1943 года Красная армия освободила Орел, Тумановы вернулись на родное пепелище. Мама пошла работать на продпункт, который снабжал питанием эшелоны с войсками, проходившими через станцию Орел на фронт. О том, чтобы вынести с работы какие-то продукты, не было и речи. Но можно было отнести детям собственный обед. А это было уже большим подспорьем. Теперь оставалось главное – дождаться победы, возвращения домой мужа и отца.
Победы дождались, но после окончания войны полк отца расквартировали в Литве, в городе Укмерге, поэтому маме с младшими дочками пришлось опять отправляться в военный городок. Здесь в мае 1946 года и была сделана фотокарточка, о которой я хочу рассказать. Известно много замечательных фотографий победителей: еще в пылу последних боев и уже на перроне родных городов, на ступенях Рейхстага и на брусчатке Красной площади. Эти кадры не спутаешь с другими фотографиями военных лет – на них именно победители.
Уверен, что наше семейное фото из их числа, хотя из всего антуража войны, окончившейся ровно год назад, на нем присутствует лишь офицерская форма отца. Присмотритесь, даже на свадебных фотографиях редко встречается такое ощущение искренней и общей радости. Моей совсем обычной семье хватило бы для счастья сущего «пустяка» – они пережили самую кровавую войну, лихолетье, когда каждый из них мог стать, и не один раз, «просто землей, травой».
Но на этой фотографии разлита не просто вполне естественная радость жизни. Она наполнена покоем, уверенностью в своем будущем, мироощущением победителей. Хорошо знаю, о чем пишу, потому что первые годы моей жизни прошли в этой необыкновенной атмосфере. Потом она возникала только краткими импульсами, самый яркий из которых – это полет Юрия Гагарина.
Кроме большой общей причины, у каждого члена нашего семейства есть свои собственные резоны чувствовать себя счастливым. Отец на этой фотографии не столько счастлив, сколько расслаблен. Он постепенно отходит от многолетнего постоянного стресса фронтовых будней. За год спокойной, размеренной службы он даже немного отъелся. Ни до, ни после у него не было такой пышущей здоровьем физиономии.
Сестра Эмма, пожалуй, только присутствует при съемке. Как хорошо воспитанная девушка из приличной семьи, она «держит спину», но сама уже где-то далеко. Мне кажется, что она в своем будущем. Не берусь гадать о содержании девичьих ожиданий образца 1946 года, но вся ее фигура – воплощенное ожидание. Ожидание напряженное, но в нем нет ничего тревожного. Такие лица встречаются на фотографиях курсисток, гимназисток старших классов конца 19 – начала 20 в. Они торопили свое будущее, но не тревожились за него.
Мордашка моей младшей сестры Риты не нуждается в комментарии. Одного взгляда на нее достаточно для того, чтобы расплыться в ответной улыбке. У этой девчушки есть все, что нужно для счастья: папа, мама, сестра, настоящая трофейная кукла, и огромный мир солнечного майского дня, с его цветами, бабочками, кучевыми облаками. Она уже напрочь забыла о своем недавнем пугающем, холодном и голодном прошлом.
Мама, конечно, все это хорошо помнит, и счастлива именно потому, что все самое страшное уже позади. Она сохранила всех своих девчонок. Ее не постигла участь многих подруг, оставшихся вдовами. Муж: целый, здоровый, сильный сидит рядом. Для полноты ощущений хватило бы и его фуражки, лежащей у нее на коленях, но еще лучше ощущать локтем его присутствие.
А за ее улыбкой скрывается еще один повод для счастья, о котором во всем семействе знает пока только она. Врачи подтвердили ее предположения, которых она так ждала и в которых так боялась ошибиться: в 43 года у нее будет еще один ребенок. Она выполнит обещание, данное мужу в первый день войны: дождаться его возвращения и родить ему сына.